Преподаватель математики петербургской гимназии Дмитрий Гущин – сегодня самый известный учитель в России.
Перед началом всеобщего ЕГЭ он заявил об утечке в Интернет экзаменационных заданий по математике и химии.
За это Рособрнадзор (отрицающий утечки) пообещал подать на дерзкого учителя в суд.
В 2007 году Гущин стал абсолютным победителем во Всероссийском в конкурсе «Учитель года».
Он преподает детям математику и информатику почти 20 лет.
Почетный работник общего образования РФ.
Сейчас лучший и почетный учитель – в опале.
– Скандал с утечками ЕГЭ – случайная история или системная проблема?
– Такое было не раз и не два.
В 2011-м, 2012-м, 2013 году, да и до того – в большей или меньшей степени – происходило то же самое.
И СМИ об этом писали, и министры образования признавали.
Рособрнадзор всё отрицал!
В 2013-м вообще все варианты по всем предметам были украдены и распространялись по Сети.
Масштаб проблемы оказался таким, что было собрано специальное заседание в Госдуме, на которое пригласили и меня.
Разговор серьезный был.
После этого сменилось начальство и в Рособрнадзоре, и в ФЦТ (Федеральный центр тестирования. – Ред.), и в ФИПИ (Федеральный институт педагогических измерений. – Ред.).
Официально виновных не нашли, но в неформальных разговорах звучало, что кое-кто из сотрудников квартиру в Москве купил.
Это же был большой бизнес!
Такса известна – пять тысяч рублей со школьника.
Деньги переводились на счет Яндекс-кошелька или Веб-мани.
Школьников таких были тысячи.
Целыми классами на покупку ЕГЭ скидывались, некоторые потом с дисконтом перепродавали варианты, в конце их уже бесплатно повсюду выкладывали.
Нынешняя утечка, я считаю, шла похожей цепочкой – сначала кто-то продал варианты за большие деньги.
Никто ведь просто так не будет рисковать репутацией, зарплатой, местом работы.
По математике 30 заданий утекло в Сеть, из них большая часть встретилась на ЕГЭ.
По химии в Сети было шесть файлов с заданиями и даже с ответами.
Я уверен, что Рособрнадзор ничего не скажет о статистике результатов ЕГЭ, но есть тревожные сигналы.
В некоторых регионах в этом году в три раза увеличилось количество сдавших химию на 100 баллов.
А если мы посчитаем таких стобалльников по всем регионам, то, думаю, увидим, неприглядную картину.
То есть радостную, конечно, если не знать, в чем причина подобного успеха.
– Зачем статистику результатов ЕГЭ засекречивают? Почему запрещают публиковать рейтинги школ по ЕГЭ?
– Объясняют так: мы опубликуем рейтинг, какая-то школа окажется на первом месте, а на следующий год – она опустится на десятое, учителей начнут ругать, директора уволят, и от рейтинга будет не польза, а вред.
На мой взгляд, нет никаких объективных причин для того, чтобы отказывать людям в информации.
Но чиновники не хотят лишних вопросов.
Если опубликуют рейтинг и выяснится, что школа такая-то – самая худшая, и она же – худшая через год, через два, то кто-нибудь спросит: почему мер не принимаете?
А так – нет информации, и вопросов нет.
И делать ничего не надо.
– Рособрнадзор грозился подать на вас в суд. Подал?
– Нет, конечно.
Нет у них для этого никакого основания – ни юридического, ни нравственного.
И с медийной точки зрения это их заявление – полностью провальный шаг.
Мой пост в соцсети о том, что произошла утечка заданий ЕГЭ, прочитали 300 тысяч человек.
Но уж после заявления Рособрнадзора это стали обсуждать вообще везде!
Честно говоря, мне не понятна такая их реакция.
Сказали бы: «Да, мы знаем о проблеме, решаем ее».
И всё, больше ничего не надо.
Наверное, ими двигало желание защитить честь мундира.
Оправдать себя в глазах начальства.
Сделать вид, что их зря очерняют.
Меня коллеги при встрече теперь спрашивают: «Тебя не посадили еще?»
И весело смеются.
Я тоже смеюсь.
Но на самом деле смешного мало.
Мне, разумеется, было понятно с самого начала, что высказаться вслух о проблеме – это к неприятностям.
– Зачем тогда вы это сделали?
– Бывают случаи, когда молчать невозможно.
Потому что это принципиальная несправедливость, касающаяся детей.
Для меня – бесспорный факт, что государственные экзамены должны быть честными.
Что в вузы должны поступать наиболее талантливые школьники, а не те, у кого экзаменационные задания нечестным путем оказались задолго до экзамена.
Почему проблему надо замалчивать?
Почему начальство не благодарность выражает, а запрещает о ней говорить?
Школа вообще не очень свободна сейчас.
Учащимся запрещают ставить лайки в соцсетях, учителям запрещают в купальниках фотографироваться.
Следите за этой историей?
Молодую учительницу из Омска уволили за фото в купальнике.
Объясняли это тем, что, мол, фото противоречит кодексу чести школы.
А на фото абсолютно ничего непристойного не было.
Как можно в учебных заведениях принимать какие-то кодексы, которые запрещают свободным людям в свободной стране делать что-то, что не запрещено законом?
Недавно учительницу в Москве уволили за то, что она своих учеников сводила в театр.
Не куда-то там – в театр!
В Москве!
Кто-то из родителей решил, что постановка слишком откровенна или что-то еще…
Мама пожаловалась директору.
А директор чего боится?
Что мама завтра может пойти в РОНО, а потом и президенту напишет.
Директору проще уволить учителя.
Повод легко найти.
А имелся ли у учителя приказ об организации внеклассного мероприятия?
А было ли два сопровождающих?
А проведен ли инструктаж по технике безопасности при переходе через дорогу?
Если целенаправленно искать нарушение, найти можно.
Из-за этого в школах опасаются проявлять инициативу.
Мало ли кому что не понравится.
– Что вы планируете предпринять дальше в связи с утечками ЕГЭ? Подать в суд на Рособрнадзор? Создать движение «За честный ЕГЭ»?
– Я обозначил проблему.
Не в моих силах ее решать – я работаю учителем, а не в ФИПИ или в Рособрнадзоре.
На мой взгляд, сделанного – достаточно.
Сам факт привлечения внимания должен повлечь внутренние расследования, какие-то управленческие решения.
Я уверен, меры примут.
В 2011 году, когда тоже были утечки, я обсудил с коллегами и сформулировал несколько страниц предложений по совершенствованию ЕГЭ.
Почти все из них уже реализованы.
Организовать сейчас какое-то движение «За честный ЕГЭ» смысла нет.
Больше того, звать «на баррикады» – значит подставить коллег под удар.
Это – к разговору о несвободе.
Мне недавно написал один молодой учитель с предложением отправить от педагогического коллектива школы, где он работает, коллективное письмо в мою поддержку.
И я понимаю, что он – за правду, но – в плену иллюзий.
Никто не будет писать никаких писем.
Потому что – чревато.
– А вы-то почему не боитесь?
– А что со мной можно сделать? Во-первых, ниже учителя не пошлют. А во-вторых, я в Петербурге работаю.
У нас всегда было больше свободомыслия и здравомыслия, чем в любом другом городе.